Авторы

Нура Альджизави, Сиена Анстис, Маркус Михаэльсен, Вероника Арройо, Шайла Баран, Мария Бикбулатова, Гёзде Бёкю, Камила Франко, Арзу Гейбулла, Мюттер Иликуд, Никола Лоуфорд, Эмили ЛаФлеш, Габби Лим, Леви Мелетти, Марьям Мирза, Зои Пандей, Клэр Посно, Зои Райхерт, Берхан Тайе и Анджела Янг.

Благодарность

Руководителем этого проекта выступил профессор Рональд Дейберт, главный исследователь, в соответствии с Протоколом этики исследования № 42719 Университета Торонто, под названием «Гендерные аспекты цифровых транснациональных репрессий».

Мы выражаем признательность и благодарность всем участницам исследования, которые любезно согласились дать интервью для этого отчета и поделились с нами своим личным опытом. Их истории демонстрируют мужество, которое необходимо для участия в правозащитной деятельности, и мы выражаем благодарность за их готовность побеседовать с нами.

Мы также выражаем благодарность Эсте Орантес Мигоя за помощь с переводами; Синтии Ху, Элис На, Александре Аше и Кэтти Алхаек за рецензирование этого отчета; Адаму Сенфту и Селин Бауэнс за редактирование и помощь в процессе публикации; Биллу Марчака, Бахру Абдулу Раззака, Джону Скотту-Райлтону и Альберто Фиттарелли за помощь в проведении цифровых расследований; Снигдхе Басу, Элисон Брюс и Мари Чжоу за помощь в разработке и форматировании этого отчета; и Рюкёну Ким за графику.

О Лаборатории исследований гражданского общества (The Citizen Lab), Школе мировой политики и общественного порядка имени Мунка при Университете Торонто

Ситизен Лэб — это междисциплинарная лаборатория, базирующаяся в Школе мировой политики и общественного порядка имени Мунка при Университете Торонто, которая занимается исследованиями, разработками, стратегическими мерами и правовыми обязательствами государственного уровня на стыке информационно-коммуникационных технологий, прав человека и глобальной безопасности.

В наших исследованиях мы применяем подход «смешанных методов», объединяя методики политических наук, юриспруденции, информатики и регионоведения, чтобы: расследовать цифровой шпионаж против гражданского общества; документировать интернет-фильтрацию и другие технологии и практики, которые влияют на свободу самовыражения в Интернете; анализировать конфиденциальность, безопасность и информационный контроль в популярных приложениях; а также изучать механизмы прозрачности и подотчетности, связанные с отношениями между корпорациями и государственными органами в том, что касается персональных данных и других видов разведывательной деятельности.

Предыстория нашей программы исследования цифровых транснациональных репрессий

История Нушин

Нушин¹ работает на новостном сайте иранских журналистов из диаспоры. Она освещает ситуацию, связанную с правами человека в Иране, и режим в Тегеране видит в ее репортажах угрозу. Она регулярно получает фишинговые сообщения с попытками взлома ее электронной почты и аккаунтов в социальных сетях. Нушин также часто подвергается онлайн харассменту и сексистским оскорблениям. Враждебные аккаунты угрожали изнасиловать ее, положить ее в мешок и увезти в Иран. Однако, самое страшное нападение произошло тогда, когда кто-то нашел профиль ее сына в социальной сети и отправил ему откровенные изображения, угрожая напасть на его мать у него на глазах.

Эти атаки, которые, по мнению Нушин, организованы иранским режимом и его сторонниками, иногда усиливаются веб-сайтами, связанными со сторонниками жесткой линии Исламской Республики. Ее родители, проживающие в Иране, также подвергались угрозам. Жестокие оскорбления и клевета вызывают глубокую тревогу. «Они стремятся подорвать Вашу уверенность в себе и вытеснить Вас с занимаемого Вами места», — рассказала нам Нушин. Во время нападений она сокращает свое присутствие в социальных сетях, ей трудно сосредоточиться, она чувствует себя уязвимой и боится даже физического нападения, несмотря на то, что живет в Европе.

Тревожный опыт Нушин, обозначенный термином цифровые транснациональные репрессии, к сожалению, не является уникальным. Цифровые транснациональные репрессии возникают тогда, когда правительства используют цифровые технологии для наблюдения, запугивания и для того, чтобы заставить замолчать инакомыслящихи диаспоральные сообщества, находящихся в изгнании. Это стало сферой, вызывающей серьезное беспокойство в контексте цифровых угроз правам человека, сокращения пространства гражданской активности и авторитарного вмешательства в демократические общества. Это часть более широкой практики транснациональных репрессий, которая подразумевает использование государствами таких методов, как преследование, принуждение через посредников, похищение людей и покушения на убийство, с целью контроля и подавления инакомыслия за пределами своей территории.²

Исследования Ситизен Лэб, посвящённое цифровым транснациональным репрессиям

Исследования Ситизен Лэб в области цифровых транснациональных репрессий началось в 2010 году в качестве четырехлетнего исследования таргетированных цифровых угроз против групп гражданского общества, в число которых входили тибетские общественные организации находящиеся в изгнании.³ В то время не существовало определенного термина для описания деятельности авторитарных государств по систематическому преследованию инакомыслящих как внутри, так и за пределами территориальных границ государства. В 2018 году исследователи Ситизен Лэб проанализировали девайс саудовского оппозиционера Омара Абдулазиза, проживающего в Канаде, телефон которого, как мы обнаружили, был инфицирован во время его учебы в Монреале. Абдулазиз, как и другие жертвы программы Pegasus, описал обширные негативные эмоциональные и социальные последствия подобных цифровых угроз во время вынужденной эмиграции.⁴

В результате этих обсуждений Ситизен Лэб инициировала специальное направление исследований для дальнейшего изучения этой деятельности, начав с исследования цифровых транснациональных репрессий в отношении сообществ людей, находящихся в изгнании и диаспоральных сообществ в Канаде.⁵ При проведении данного исследования мы отметили, что женщины, в частности, столкнулись с особой формой преследования, целью которого было опозорить и запугать их посредством оскорбительных комментариев и других угроз, связанных с их полом, телом и сексуальной ориентацией. Интерес Ситизен Лэб к изучению данной проблемы — проблемы влияния цифровых транснациональных репрессий на женщин-правозащитниц и оппозиционерок, находящихся в изгнании — послужил вдохновением для данного доклада.

Изучение новых областей: цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку

Опираясь на наши предыдущие исследования и вклад других ученых в этой области, в этом новом исследовании мы ставим целью оценить риски для безопасности и вред, который цифровые транснациональные репрессии причиняют женщинам-правозащитницам из диаспоранльных сообществ или находящимся в изгнании. Мы используем термин «женщины-правозащитницы» для описания женщин из диаспоры или находящихся в изгнании, работающих над любым вопросом, касающимся прав человека и связанным со страной их происхождения. Сюда также входят женщины с активной гражданской позицией, которые могут не идентифицировать себя как правозащитницы (например, журналистки). Исследование фокусируется на правозащитни_цах, которые идентифицируются как женщины (цис / транс), небинарные персоны и персоны с разнообразной гендерной самоидентификацией.

Опираясь на жизненный опыт 85 женщин-правозащитниц из 24 стран, проживающих в 23 принимающих государствах, мы изучаем, как гендер и сексуальная ориентация играют центральную роль в цифровых транснациональных репрессиях. Мы называем эту определенную область транснациональных репрессий “цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку”. Данное исследование вносит вклад в существующие исследования транснациональных репрессий и авторитаризма, изучая конкретные способы, с помощью которых государство и связанные с государством субъекты используют цифровые технологии и гендер как инструмент репрессий в отношении женщин-правозащитниц, проживающих за пределами стран своего происхождения. Мы проливаем свет на новые формы гендерного насилия, совершаемого с использованием технологий в отношении политэмигранток и членов диаспоры, а также на влияние этой деятельности на отдельных лиц и сообщества, против которых она направлена.

Мы обнаружили, что женщины-правозащитницы из диаспоры или находящиеся в эмиграции, подвергающиеся цифровым транснациональным репрессиям, сталкиваются не только с теми же цифровыми угрозами, что и их коллеги-мужчины, но и с гендерно-специфическими формами преследований в Интернете, оскорблениями и запугиваниями. Это приводит к диспропорциональному вреду, который варьируется от проблем в профессиональной сфере, стигматизации и социальной изоляции до разрушения близких отношений, глубоких эмоциональных страданий и психологических травм. Цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку также часто подразумевают усиление и использование укоренившихся патриархальных норм, касающихся женского тела, сексуальности, поведения и понятий семейной чести, что потенциально приводит к новым формам насилия и дискриминации.

В исследованиях, посвященных гендерному насилию, обусловленному технологиями (TFGBV), насилие в Интернете в отношении женщин обычно связывается с женоненавистническими идеями и патриархальными нормами в обществе, которые воспроизводятся и распространяются посредством цифровых технологий.⁶ Наше исследование показывает, как государство или связанные с государством субъекты опираются на подобное​ женоненавистничество и патриархальность для провоцирования и осуществления репрессивных действий с четкой политической целью: подавить критику и инакомыслие за пределами своих границ.

Участие государства или связанных с государством субъектов в этой деятельности еще больше усугубляет асимметрию власти между агрессорами и жертвами, увеличивая риски в сферах безопасности, защищенности и основных прав женщин, подвергшихся нападению. У государств есть ресурсы и политическая воля для осуществления агрессивного наблюдения или организации скоординированных кампаний по дискредитации и преследованию в Интернете, которые могут оказать серьезное воздействие на психосоциальное благополучие жертв и их профессиональную деятельность. Кроме того, высока вероятность, что они также способны осуществить угрозы в Интернете в адрес оппозиционерки в изгнании, например, путем преследования, задержания или даже убийства его/ее семьи на родине, путем подстрекательства сторонников режима и шовинистических групп в диаспоре или отправляя наемных головорезов для физического нападения на него/нее. Наконец, государства сложнее привлечь к ответственности, поскольку, в отличие от отдельных лиц или компаний, применяющих насилие в Интернете в отношении женщин, они могут пользоваться неприкосновенностью в гражданских разбирательствах во внутригосударственных судебных органах национальных судов.

Кроме того, пересекающиеся идентичности тех, кто подвергается цифровым транснациональным репрессиям по гендерному признаку, а именно по признаку их пола, расы, этнической принадлежности, иммиграционного статуса и социально-экономического класса в стране проживания и т. д., приводят к усугублению уязвимости. Женщины-оппозиционерки из диаспоры или находящиеся в изгнании часто лишены надежных социальных связей и структур поддержки в принимающих их обществах, что делает их еще более изолированными и уязвимыми для осуществления репрессий государствами. Их социальные связи с определенными диаспоральными сообществами, которые сами могут иметь ограничительные взгляды на публичную деятельность женщин, а также все более враждебная миграционная политика принимающих стран в таких регионах, как Северная Америка и Европа, могут создать дополнительную незащищенность этих женщин от длинной руки их родного репрессивного государства.

Эти специфические аспекты цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку требуют ответных мер, которые учитывают как пересекающиеся риски для женщин, подвергающихся насилию в Интернете, так и определенные вызовы в борьбе с авторитарными транснациональными репрессиями. Изучая взаимодействие цифровых технологий, авторитаризма и угроз гендерного характера в отношении женщин-оппозиционерок, находящихся в изгнании и диаспоре, наше исследование стремится пролить свет на динамику и последствия цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку и внести вклад в разработку более эффективных стратегий для предотвращения и смягчения последствий.

Основные выводы

В этом разделе мы излагаем некоторые общие выводы из отчета, касающиеся технологий, используемых в цифровых транснациональных репрессиях, портрета потенциальных агрессоров и их мотивов, гендерного характера цифровых атак и угроз, с которыми сталкиваются участницы исследования, а также их влияния:

• Технологии и методы, используемые в цифровом таргетинге: Активистки подвергаются цифровым атакам с использованием различных инструментов и техник, включающих в себя наблюдение в социальных сетях, взлом электронных устройств или аккаунтов в социальных сетях, преследование в Интернете и дезинформацию, а также использование ложной или конфиденциальной информации для их дискредитации.
• Портрет агрессоров: По словам респонденток, агрессорами⁷ выступали как представители государства, поддерживаемые государством тролли, недостоверные аккаунты и сторонники режима, так и другие члены диаспоры с шовинистическими и женоненавистническими идеями.
• Гендерные аспекты угроз и атак в Интернете: Участницы подвергались онлайн-атакам и угрозам по гендерному признаку, которые включали в себя сексуализированные оскорбления, домогательства, вульгарные комментарии на социальных медиа-платформах, сообщения с детальными сексуальными фантазиями, угрозы изнасилования и нападения, имеющие отношение к личной жизни жертв, что отражало глубоко патриархальные идеи и попытки лишения женщин возможности высказываться по политическим и социальным вопросам.
• Мотивы и триггеры цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку: Угрозы обычно касались женщин-правозащитниц, которые могли привлечь международное внимание, нанести ущерб репутации авторитарных правительств и усилить внешнее внимание. Многие участницы исследования увидели прямую связь между угрозами, которые они испытали на себе, и своей работой по борьбе со злоупотреблением властью и нарушениями прав человека со стороны правительства своей страны происхождения. Атаки также были направлены на женщин, которые бросали вызов государственной цензуре и патриархальным нормам в своих странах происхождения своим присутствием и выражением мнений в Интернете.
• Воздействие цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку на психическое здоровье, благополучие и социальные отношения: Цифровые атаки, которым подверглись респондентки, повлияли на их психическое здоровье и благополучие. Респондентки описывали чувства истощения, стресса и тревоги, упоминали выгорание, бессонницу и депрессию. Атаки также повлекли за собой радикальные изменения в том, что касается чувства безопасности женщин и их социальных отношений. Отношения с семьями и партнерами ухудшились из-за стресса и неопределенности, вызванных преследованием в Интернете, атаками и слежкой. Недоверие, проникшее в диаспоральные сообщества и онлайн-сети, привело к изоляции и отчуждению участниц исследования.
• Влияние цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку на активизм и профессиональную деятельность: Участницы исследования, подвергшиеся клеветническим кампаниям, были обеспокоены негативным воздействием таких атак на их работу, в частности, их способностью подорвать их репутацию и авторитет. Многие начали сомневаться в том, стоит ли продолжать заниматься активизмом, учитывая его последствия. Ухудшение их психического здоровья повлияло на продуктивность и рабочий процесс. Некоторым пришлось прекратить их деятельность по крайней мере, временно. Однако,были и респондентки, казавшиеся невозмутимыми. Эти участницы исследования расценили нападения на них как признак того, что их работа оказывает влияние на режим и его сторонников. Но даже когда участницы исследования продолжали заниматься активизмом, им приходилось постоянно оценивать и учитывать сопутствующие риски. Опасаясь шпионажа и наблюдения, некоторые отказывались от посещения больших собраний с другими людьми, находящимися в изгнании. Другие предпочли не выступать публично и вместо этого занимались исследованиями и написанием статей, неафишируемой организацией или встречались в узких кругах, вызывающих доверие.
• Управление рисками; практики обеспечения безопасности и изменения поведения: Участницы исследования предприняли ряд шагов для смягчения вреда от цифровых атак. Они адаптировали свое поведение в сети и стали использовать различные инструменты и методы цифровой гигиены. Однако, бремя такой «профилактической работы»⁸ явно ложилось на плечи участниц исследования, находящихся под угрозой. Они постоянно оценивали риски, связанные с их онлайн-средой, и были вынуждены тратить время и усилия на поиск решений для обеспечения цифровой безопасности и улучшения своей защиты.
• Борьба с цифровыми транснациональными репрессиями по гендерному признаку: Чтобы справиться с воздействием атак и смягчить их психологический вред, участницы исследования вырабатывали различные стратегии. Они пытались развить психологическую устойчивость, активно заботились о своем психическом здоровье и благополучии и искали поддержку у семьи, друзей и соратниц. Эти меры влекли за собой эмоциональные, социальные и профессиональные издержки, требуя значительных усилий и ресурсов со стороны лиц, находящихся под угрозой.
• Поиск поддержки со стороны принимающих государств: Власти принимающих государств по прежнему в недостаточном объеме поддерживают респонденток. Этот пробел в защите становится еще более существенным для женщин, подвергающихся угрозам гендерного характера со стороны их собственного государства , поскольку у правоохранительных органов часто отсутствует понимание политических мотивов таких атак и необходимая чувствительность в отношении гендера и расы чтобы мочь оказать помощь жертвам цифрового насилия. В результате многие участницы исследования усомнились в пользе сообщения об инцидентах в полицию своей страны проживания, что усилило давление цифровых угроз.
• Социальные сети и цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку: Участницы исследования используют крупные социальные сети для обмена информацией, правозащитной деятельности и активизма. В результате эти платформы также выступали по преимуществу местами, где совершались угрозы и атаки. Агрессоры использовали технические возможности платформ, манипулируя новостными лентами, которые управляются массами и алгоритмами, для вирусного распространения оскорблений и клеветы. Модерация контента на платформах часто не могла обнаружить и предотвратить онлайн насилие, особенно за пределами англоязычных сообществ. Некоторые респондентки исследования сообщили, что их аккаунты были взломаны или заблокированы из-за массовых ложных сообщений. Они часто чувствовали себя брошенными, поскольку платформы не реагировали. В целом, активистки испытывали неуверенность и тревогу по поводу того, как защитить аккаунты и их контент, что усиливало психологическое бремя цифровых угроз.

Рекомендации касательно комплекса мер

Последние несколько лет были отмечены растущей, хотя и недостаточной реакцией на транснациональные репрессии, включая цифровые транснациональные репрессии, со стороны принимающих государств, где проживают сообщества, находящиеся под угрозой. В той мере, в какой принимающие государства приняли некоторые меры, – это позитивные события, которые свидетельствуют о формирующемся понимании негативного воздействия транснациональных репрессий на права человека, демократию и верховенство закона. Тем не менее, значительная часть работы еще только предстоит. Как уже было сказано в предыдущем разделе, принимающие государства ставят стратегические, экономические и другие интересы выше прав человека. Не было предпринято достаточных усилий для решения проблемы транснациональных репрессий в рамках закона и государственного управления, особенно с точки зрения прав человека. Кроме того, социальные сети, по всей видимости, не учитывают цифровые транснациональные репрессии в своих руководствах и правилах сообщества и имеют огромное количество проблем с безопасностью, что скорее указывает на большую заинтересованность социальных сетей в выполнении требований государства, а не в осмысленной и совместной работе с правозащитными и общественными организациями для защиты инакомыслящих, диаспоры и других уязвимых сообществ.

Исследователи выдвинули ряд рекомендаций по борьбе с транснациональными репрессиями, включая их цифровые аспекты и распространение шпионского программного обеспечения.⁹ Эти рекомендации адресованы различным субъектам транснациональной репрессивной системы, включая принимающие государства, социальные сети и технологические компании, а также общественные организации В другом исследовании представлены содержательные рекомендации по борьбе с насилием гендерного характера и насилием в отношении женщин, где внимание уделено в равной степени роли правительств, социальных медиа-платформ и гражданского общества в предотвращении и смягчении вреда от неравенства и насилия гендерного характера, вызванного цифровыми технологиями.¹⁰ В этом разделе мы опираемся на существующие рекомендации, уделяя особое внимание началу борьбы с транснациональными цифровыми репрессиями по гендерному признаку, частично опираясь на предложения, высказанные участницами исследования.

Принимающие государства

Женщины-правозащитницы, подвергавшиеся цифровым транснациональным репрессиям по гендерному признаку, неоднократно подчеркивали нехватку ресурсов и поддержки со стороны принимающих государств перед лицом транснациональных репрессий и цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку. Их опыт в особенности отмечен социальной изоляцией и отсутствием институциональной или индивидуальной поддержки для смягчения негативных последствий этой деятельности. До сих пор в ответах принимающих государств часто отсутствовало понимание сложного социального и политического контекста об осуществлении цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку, а также определенных типов уязвимости, возникающих в результате пересечения идентичностей, которые затрагивают вопросы касающиеся расы, пола, этнической принадлежности, иммиграционного статуса и активизма. Учитывая это, принимающие государства должны принять следующие меры по борьбе с цифровыми транснациональными репрессиями по гендерному признаку:

• Четко разграничивать транснациональные репрессии и их цифровые аспекты от иностранного вмешательства и в любой политике, которая будет принята в будущем, более конкретно распознавать и реагировать на различные виды гендерно окрашенного вреда, который испытывают на себе женщины, против которых собственно и направлена эта нарушающая права деятельность;
• Обеспечить принятие государственными органами «общегосударственного» подхода к решению проблемы, связанной с цифровыми транснациональными репрессиями по гендерному признаку, чтобы гарантировать координацию действий всех соответствующих агентств и учреждений и предоставить единые и согласованные каналы информации и отчетности;
• Предоставить доступные и безопасные механизмы сообщения о нарушениях, которые разработаны с учетом уважения и защиты конфиденциальности пользователей, с помощью которых женщины-оппозиционерки из диаспоры или находящиеся в изгнании, могут сообщить о преследовании посредством цифровых транснациональных репрессий или других форм транснациональных репрессий в соответствующие государственные органы;
• Активно проводить консультации с гражданским обществом и соответствующими учреждениями и агентствами государственного сектора для обеспечения адекватного обмена информацией с затронутыми диаспорами и сообществами людей, находящихся в изгнании в том, что касается мер реагирования правительства на цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку;
• Оказывать финансовую и другую необходимую поддержку общественным инициативам, направленную на борьбу с цифровыми транснациональными репрессиями по гендерному признаку, такую как:
  • Обеспечение доступных групповых и индивидуальных консультационных услуг для женщин-оппозиционерок из диаспоры или находящихся в изгнании;
  • Поддержка развития общественных групп поддержки для женщин-оппозиционерок из диаспоры или находящихся в изгнании а также возможностей для взаимного обучения; и
  • Поддержка регулярного и специализированного цифрового обучения для женщин-оппозиционерок из диаспоры или находящихся в изгнании, предоставляемого местными организациями и адаптированного под таблицу глобальных дескрипторов (GDTR) и характер цифровых угроз, с которыми сталкиваются эти группы.
• Обеспечение специализированной подготовки, посвященной транснациональным репрессиям по гендерному признаку, а также вопросам, связанным с иммиграцией и правовым статусом для соответствующих учреждений и агентств, таких как правоохранительные органы и разведывательные органы с целью гарантировать предоставление соответствующей поддержки лицам, сообщившим о нарушениях.
• Облегчение доступа к правосудию для лиц, подвергающихся цифровым транснациональным репрессиям по гендерному признаку, в том числе путем внесения поправок в законы об иммунитете государства, чтобы позволить жертвам возбуждать гражданские иски против государственных преступников, виновных в осуществлении транснациональных репрессий.

Социальные медиа-платформы

Как показало наше исследование цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку, социальные сети играют ключевую роль в осуществлении транснациональных репрессий, поскольку такие платформы, как X, Instagram и Facebook, являются сайтами, на которых осуществляются цифровые транснациональные репрессии по гендерному признаку. Наш обзор политики и руководств небольшой группы социальных сетей показывает, что осведомленность о специфических цифровых транснациональных репрессиях (или цифровых транснациональных репрессиях по гендерному признаку) практически отсутствует. Социальным медиа-платформам необходимо принять следующие меры, чтобы начать борьбу с цифровыми транснациональными репрессиями по гендерному признаку:

• Признать проблему цифровых транснациональных репрессий, а также принять и обеспечить соблюдение политики сообщества и руководств, направленных на ее решение, включая гендерные аспекты;
• Тесно сотрудничать с общественными организациями, которые поддерживают женщин-оппозиционерок из диаспоры или находящихся в изгнании, для нивелирования эффектов цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку путем разработки и распространения специализированных советов и использования инструментов цифровой безопасности при консультации с такими организациями;
• Разработать доступные каналы, через которые можно сообщить об инцидентах, в работе которых учитывается травматический опыт обращающихся, и которые специально предназначены для цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку, смягчающие повторную травматизацию и предполагающие возможность получения человеческой поддержки, гарантирующие, что эти инциденты быстро и надлежащим образом выявляются и устраняются;
• Проводить исследования и публиковать информацию об отрасли коммерческих технологий наблюдения,¹¹ открыто сообщать о цифровых угрозах, исходящих от государственных деятелей и предоставлять подобные подспудные данные и связанную с ними информацию независимым исследователям, изучающим отрасль наемного наблюдения; а также
• Инвестировать достаточно ресурсов в понимание и смягчение последствий того, как государства превращают гендер в оружие в рамках кампаний по преследованию и дезинформации в Интернете, нацеленных на женщин-правозащитниц, оппозиционерок, журналисток и других членов гражданского общества. В частности, это подразумевает найм сотрудников, свободно говорящих на языках стран Ближнего Востока, Латинской Америки, Азии и Африки, а также обладающих глубокими социальными, культурными и политическими знаниями о различных странах этих регионов.

Общественные организации

Общественные организации, работающие с женщинами-оппозиционерками из диаспоры или находящимися в изгнании также играют ключевую роль в реагировании на транснациональные репрессии. Общественные организации должны работать над тем, чтобы обеспечить следующее:

• Предоставить государственным учреждениям, работающим над решением проблемы цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку, информацию о типах вмешательств, которые будут полезны членам сообщества, и о том, какая требуется поддержка;
• Содействовать созданию и развитию сетей поддержки для женщин-оппозиционерок из диаспоры или находящихся в изгнании, которые решают проблемы усугубленной уязвимости женщин-оппозиционерок, находящихся в изгнании. Несколько респонденток отметили, что опыт социальной изоляции смягчался благодаря пониманию того, что другие женщины-оппозиционерки из диаспоры или находящиеся в изгнании сталкивались с теми же угрозами и воздействиями;
• Предоставлять, финансировать или содействовать оказанию консультационных услуг женщинам-оппозиционеркам,из диаспоры или находящимся в изгнании. Несколько респонденток сообщали о проблемах с психологическим и физическим здоровьем в условиях цифровых транснациональных репрессий по гендерному признаку;
• Включать компоненты, ориентированные на риски гендерного характера и перекрестные риски, в общие учебные и образовательные материалы по цифровой безопасности. Респондентки отметили, что, хотя некоторые из них прошли курсы по цифровой безопасности, гендер не был ключевым аспектом этих тренингов.
• Предоставлять информацию, юридическую поддержку и консультации женщинам-оппозиционеркам, из диаспоры или находящимся в изгнании, которые принимают решение сообщить о преследовании в правоохранительные органы или другие учреждения принимающего государства.